|ʘ‿ʘ)╯ Здравствуйте, это журналистка Маргарита Лютова.

Часть первая. Как Путин увидел украинский экономический кризис (но не заметил похожих проблем в России)

Все последние восемь лет — начиная с 2014 года — пропаганда пытается убедить российское общество в том, что экономику Украины в скором времени ждет настоящий крах (или даже «убийство»). 

На самом высоком уровне об этом тоже говорят. За несколько дней до вторжения на тему высказался президент России Владимир Путин. Он констатировал, что «Украина переживает острый социально-экономический кризис».

Одним ВВП реальное экономическое благополучие государства не измеришь, поэтому Путин также рассказал об украинском ЖКХ: «У многих людей просто нет денег, чтобы оплачивать коммунальные услуги, им приходится буквально выживать». Действительно, цены на коммунальные услуги в Украине заметно выросли. К этому привели попытки властей реформировать жилищно-коммунальную сферу по требованию Международного валютного фонда, который предоставлял стране кредиты. 

Как и в России, люди в Украине долгие годы платили за электричество и газ значительно меньше рыночной цены (предельный тариф здесь устанавливается законодательно). Таким образом, государство через субсидирование поддерживает население, но у этой поддержки есть существенные минусы. Энергетические компании компенсируют недостаток доходов за счет более высоких тарифов для бизнеса, и бизнес тормозит в развитии. У предпринимателей остается меньше денег на модернизацию, внедрение новых технологий и энергоэффективность.

К реформированию ЖКХ Украина приступила в 2014 году. Тарифы стали расти. Но реформа шла с переменным успехом, и коммунальные платежи для многих были очень болезненными. Поэтому в конце 2021-го украинским властям пришлось снова ограничить рост тарифов, сохраняя их на уровне ниже «экономически обоснованного».

Но эта проблема, конечно, совсем не уникальна. Система государственного субсидирования тарифов родом еще из СССР. Российский энергетический сектор тоже до сих пор от нее страдает. Годами энергетики осторожно призывают переходить к рыночному ценообразованию (то есть без государственных ограничений на рост тарифов), а чиновники так же осторожно «прорабатывают вопрос». Осенью 2021-го в очередной раз стало известно, что в России обсуждается реформа тарифов ЖКХ. Причем на тех же принципах, что в Украине: поднять тарифы до «экономически обоснованных» и предусмотреть компенсации для наиболее нуждающихся. Вице-премьер Марат Хуснуллин поручал ответственным министерствам и ведомствам проработать вопрос, но об итогах этой проработки так до сих пор ничего и не известно. 

Но вернемся к Украине. Главная причина экономического провала Украины, по мнению Путина, — коррупция: «Приданое, полученное не только от советской эпохи, но еще и от Российской империи, промотали и растащили по карманам». Однако, если опираться на международные оценки, в этом смысле Россия и Украина мало чем отличаются. В Украине ситуация даже благоприятнее. 

Так, индекс восприятия коррупции, который измеряет Transparency International, в 2021-м составил 32 балла (122-е место мирового рэнкинга) для Украины и 29 для России (136-е место). Чем выше значение индекса восприятия коррупции, тем ее уровень ниже. При этом у России значение индекса за последние 10 лет не улучшилось, а в Украине незначительно, но все-таки да — c 26 баллов в 2012-м до 32 в 2021-м.

Итоговый диагноз, который Путин вынес украинской экономике, тоже может показаться вам до боли знакомым: «Бедность, безысходность, утеря промышленного и технологического потенциала». 

Все это справедливо и для России, а с началом войны и введением санкций стало актуально как никогда. Украинская же экономика до вторжения действительно страдала от бедности, а также медленного технологического и промышленного развития. 

Но, в отличие от российской, не от безысходности.

Часть вторая. Что с украинской экономикой происходило до войны на самом деле 

Украинская экономика — наглядный пример того, как болезненные для граждан реформы по международным образцам (в том числе рекомендованные Международным валютным фондом) способны несколько выправить ситуацию. 

Впрочем, здесь нужно сделать несколько оговорок. Если реформы эти проводят на базе старых неэффективных институтов, чересчур медленно и при большом сопротивлении в обществе, справиться с отставанием в экономическом развитии все-таки довольно трудно. 

Для экономики важно, как функционируют институты государственного регулирования, правоохранительная и судебная системы. Но сложно отделить экономику от политики, так что сменяемость власти, представленность интересов разных групп общества в парламенте, свобода слова, собраний и другие свободы на экономику тоже влияют, прямо или косвенно. Поэтому когда какие-то — или даже сразу все — названные институты начинают неправильно и неэффективно работать, это бьет по росту благосостояния всего общества. 

Украинская экономика после рецессии 2014–2015 годов стала понемногу восстанавливаться во многом именно благодаря реформам, которые страна начала, чтобы получить кредит от Международного валютного фонда. Собственно, реформы были условием кредитования. Прогресс, впрочем, не был значительным. К 2016-му ВВП на душу населения в Украине составлял лишь 30% от аналогичного показателя у Польши, которая вступила в ЕС еще в 2004-м (экономики этих стран довольно похожи, поэтому мы их и сравниваем). Существенно сократить этот разрыв так и не удалось. Одним из ключевых тормозов для украинского экономического развития стали как раз неэффективные институты, указывали экономисты МВФ весной 2021-го.

Вот как они описывают экономические проблемы Украины. Несмотря на развитие рыночных институтов, влияние государства на экономику оставалось слишком велико. Речь о контроле государства над ключевыми компаниями страны. В полной или частичной государственной собственности в Украине находятся крупнейшие инфраструктурные предприятия: в том числе энергетические гиганты «Нафтогаз», «Укрэнерго», «Укргидроэнерго» и «Энергоатом». А на банки с государственным участием приходилось 56% всех активов украинской банковской системы. 

Но и это не все. Защита прав частной собственности в Украине ограничена слабостью судебной системы, которая все еще подвержена большому влиянию олигархов и политических лидеров. В стране сохраняется высокий уровень коррупции и не развилась достаточно сильная рыночная конкуренция. А некоторые секторы экономики и вовсе монополизированы — то есть элиты обогащаются, в то время как внешние инвестиции, помогающие экономике развиваться, привлекаются с большим трудом. 

Проблемы, с которыми сталкивается украинская экономика в последние десятилетия, очень уж напоминают российские. Но важно помнить о двух важных отличиях. Первое: еще в 2014-м Украина все-таки начала реформы, которые призваны эти проблемы преодолеть — в России ничего подобного не произошло. И второе: аннексия Крыма и конфликт в Донбассе как осложнили экономическое развитие Украины в целом, так и повлияли на скорость реформ в частности.

Но реформы тем не менее шли, пусть и не так быстро, как хотелось бы. А потом началась война.

Часть третья. Как одна лишь угроза войны привела Украину к новому кризису, а вторжение — к экономическому коллапсу

Главный враг инвестора — неопределенность. А вооруженные конфликты — один из самых мощных ее источников. 

Еще в десятые годы — на фоне аннексии Крыма и конфликта в Донбассе — прямые инвестиции в Украину буквально рухнули: с 8,4 миллиарда долларов в 2012-м до 410 миллионов в 2014-м. Спустя два года их приток возобновился, но на прежний уровень они так и не вернулись. 

С конца 2021-го — по мере того, как Россия стягивала войска к украинским границам, — заниматься реформами стало и вовсе почти невозможно. Даже те инвесторы, которые все эти годы продолжали вкладываться в Украину, спешно выводили свои деньги. Это был первый удар войны по украинской экономике — еще до начала вторжения. 

Нацбанк Украины оказался перед необходимостью сражаться с угрозой финансового коллапса. Гривна резко обесценилась. Иностранные инвесторы за два месяца распродали 20% украинских гособлигаций. Украинцы начали массово скупать иностранную валюту. 

Чтобы как-то поправить ситуацию, Нацбанк был вынужден прибегнуть к валютным интервенциям, распродавая международные резервы. Он пытался заверить людей и рынки: у страны достаточно резервов и валютной ликвидности, чтобы продолжать вовремя рассчитываться по внешним долгам. Но с первого же дня войны никакие заверения уже никого не могли убедить. И Нацбанку пришлось ввести жесткие валютные ограничения: запрет на вывоз валюты, а также лимиты на ее снятие. После этого украинский ЦБ перешел от плавающего курса гривны к фиксированному. 

В начале марта Украина получила первый транш экстренной помощи от МВФ на поддержание финансовой стабильности — 1,4 миллиарда долларов. И к маю ситуация относительно стабилизировалась (насколько об этом вообще можно говорить во время войны). Нацбанк даже возобновил публикацию ежемесячных экономических обзоров. С ними, кстати, все довольно интересно. В условиях войны у экономистов нет доступа к значительной части традиционной статистики, поэтому приходится использовать альтернативные индикаторы, в том числе мониторить украинский сегмент твиттера.

В свежем обзоре Нацбанк сообщил, что в мае экономическая активность в стране продолжила восстанавливаться — к концу месяца не работали лишь около 14% предприятий страны. Правда, о полноценной работе говорить не приходится: загрузка мощностей на 40% ниже довоенного уровня. Однако постепенное восстановление наблюдалось во всех секторах экономики, фиксирует Нацбанк. Так, в промышленности отдельным металлургическим предприятиям удалось расконсервировать производства, решить проблемы с логистикой и возобновить экспорт. 

В сфере услуг и в розничной торговле восстановлению помогает возвращение беженцев домой: в Украину приехали уже 2,3 из 7,3 миллиона человек, покинувших свои дома. Вырос оборот общепита, торговые сети продолжили открывать магазины, которые временно прекратили работу из-за войны. Но, конечно, экономика Украины продолжает сталкиваться с огромным количеством проблем: это сами боевые действия, разрушение инфраструктуры и большие сложности с вывозом продукции на экспорт. 

Экспорт для украинской экономики критически важен, но восстановить его пока не удается. По данным Нацбанка, по итогам апреля объем экспорта остался на уровне марта. Из-за войны не все экспортеры могут продолжать производить товары, а те, кто все-таки производит, сталкиваются с большими логистическими сложностями, в том числе с блокадой морских портов. До войны Украина вывозила по морю порядка 70% своего экспорта, в основном через порты Одессы. 

Из-за падения экспортных доходов Украина лишена поступлений иностранной валюты. А валюта необходима любой стране для оплаты импорта. Импорт же в Украину, как сообщает Нацбанк, восстановился быстрее, чем экспорт. Это создает проблемы для платежного баланса страны, но пока их удается преодолевать за счет иностранных средств. К началу июня только финансовая помощь Украине (это деньги, которые выделяются конкретно на поддержание финансовой системы страны) превысила 30 миллиардов долларов.

Еще один острый вопрос — военная помощь Украине, и с экономической выносливостью страны она связана напрямую. Когда собственные траты на оборону слишком велики, гражданской сфере достается мало, кризис усугубляется. То есть не стоит думать, что война — это только противостояние вооруженных сил, подчеркивает профессор Калифорнийского университета Беркли Юрий Городниченко.

Он — один из самых известных экономистов украинского происхождения и один из самых цитируемых в мире ученых-экономистов последних десяти лет. Городниченко говорит, что война — большое экономическое соревнование. Кто сможет обеспечить больше вооружений и техники? Чьи резервы больше? Благодаря зарубежной помощи Украине не приходится самостоятельно искать ресурсы на эту войну — скажем, допечатывать деньги. Это существенная поддержка, но опасность ситуации в том, что зарубежная помощь не может быть постоянным ресурсом ведения войны, предупреждает экономист. Чтобы победить в войне на истощение, Украине нужны работающая экономика и постоянно пополняющийся бюджет. 

Как этого добиться? За счет налогов, например. В конце мая министр финансов Украины Сергей Марченко объявил, что налоги, временно отмененные в начале войны, начнут возвращаться. Снова будет взиматься налог на добавленную стоимость для импортных товаров и ввозные пошлины, что заодно поддержит украинских производителей, которые конкурируют с импортом. Постепенно все налоги в стране должны вернуться на довоенный уровень, предупредил министр. 

Часть четвертая. Что происходит с людьми (в переводе на экономический — с человеческим капиталом)

Чем дольше идет война, тем больше денег потребуется потом для того, чтобы восстановить экономику страны. Возможно, этой весной вы читали прогнозы о том, что по итогам года ВВП Украины потеряет 30–45%. Звучит более чем серьезно, однако на самом деле все гораздо хуже, чем можно себе представить. 

Долгосрочные последствия войны куда драматичнее, чем простой спад ВВП. Война разрушает инфраструктуру и производственные мощности — поэтому нельзя просто взять и вернуться к ним, их придется сначала создать. Для этого нужны люди, много людей, но война уничтожает человеческий капитал. Погибших и раненых — многие тысячи. Беженцев — миллионы. 

Потери человеческого капитала этим не ограничиваются. Многие люди из-за войны не получат образование, а значит — профессию. А некоторые не смогут работать очень долго или никогда — из-за физических или психологических травм.  

Оценить потери украинского человеческого капитала в своем июньском исследовании попытались Юрий Городниченко, Марианна Кудляк из Федерального резервного банка Нью-Йорка и Айшегюль Сашин из Техасского университета в Остине. По их оценкам, от войны уже пострадали больше 60% населения страны, не считая военнослужащих. 

Беда не только в масштабе удара по человеческому капиталу, но еще и в том, что негативные последствия этого удара могут сохраняться долгие годы, пишут авторы исследования. Согласно майским оценкам Международной организации труда, занятость в Украине сократилась на 30% по сравнению с довоенным уровнем, то есть на 4,8 миллиона рабочих мест стало меньше. 

Если бы война прекратилась прямо сейчас, 3,4 миллиона из них можно было бы быстро восстановить (насколько быстро — авторы исследования не уточняют). Но чем дольше она длится, тем это будет сложнее. Причем сложно будет вернуть как прежние рабочие места, так и тех, кто их занимал. 

Ведь, оставаясь без работы долго, люди теряют навыки в своей профессии и даже желание возвращаться к ней (особенно это касается работников предпенсионного возраста). Кроме того, в Украину не вернется часть беженцев, которые успели закрепиться в других странах.

Есть и хорошие новости — в период восстановления и обновления украинской экономики наверняка возникнет спрос на новые профессии. Впрочем, обратный процесс тоже будет — многие старые станут невостребованными. Например, это касается сотрудников не самых современных промышленных предприятий: им потребуются программы переобучения и повышения квалификации. А тем людям, которые сейчас воюют и вернутся в мирную жизнь, — программы реабилитации и реинтеграции (почему — Kit писал здесь). А еще в стране заметно вырастет число людей с инвалидностью, и для них придется построить специальную инфраструктуру. 

Все перечисленное — часть общего подхода к восстановлению украинской экономики по принципу Build Back Better (то есть «Лучше, чем было»). Его Киеву и рекомендуют ведущие экономисты мира. 

Часть пятая. Можно ли теперь восстановить украинскую экономику — и где взять на это деньги

В апреле влиятельная неправительственная организация Centre for Economic Policy Research (CEPR), объединяющая сотни экономистов-исследователей планеты, опубликовала доклад под названием «План реконструкции Украины» (A Blueprint for the Reconstruction of Ukraine). 

Работу над докладом возглавлял украинский экономист Юрий Городниченко. В команду вошел почти десяток выдающихся мировых экономистов, включая двух бывших главных экономистов Международного валютного фонда. Предложенный ими сценарий называют новым планом Маршалла для Украины — по аналогии с программой помощи западноевропейским странам после Второй мировой войны, которую предложил госсекретарь США Джордж Маршалл. 

Сумму, которая потребуется на послевоенное восстановление украинской экономики, эксперты предварительно оценили в 200–500 миллиардов евро. Это больше, чем весь оригинальный план Маршалла, если его пересчитать на сегодняшние доллары, комментирует профессор парижского университета Sciences Po Сергей Гуриев, который тоже был в команде по разработке «Плана». 

Главным донором плана Маршалла выступали США. Для современной Украины таким донором должна стать Европа, призывают экономисты. Одна из центральных идей плана заключается в том, что Украина встанет «на путь к вступлению в ЕС». 

Процесс вхождения в ЕС может занять годы и даже десятилетия. Скажем, Турция не может сделать этого аж с 1999-го. Тем не менее не стоит считать присвоение статуса Украине сугубо символическим событием, подчеркивает Юрий Городниченко в разговоре с Kit: «Это формальное признание того, что Украина является частью европейской семьи и теперь для нее открыт путь к членству в Евросоюзе». 

Статус кандидата дает Украине множество новых возможностей, продолжает он, страна начнет получать существенную консультативную и финансовую помощь. В целом отныне Евросоюз будет в большей степени формально ответственен за поддержку Украины, говорит Городниченко.

Евросоюз уже пообещал предоставить Украине 9 миллиардов евро. Эта сумма поможет Украине выправить бюджет на ближайшие два месяца. А главы государств G7 заверили, что готовы поддерживать Украину финансово столько, сколько потребуется. 

Но дело не только в деньгах. Статус кандидата станет важным стимулом для новых реформ в Украине, и со временем законодательство страны станет больше похоже на европейское. Это, безусловно, подстегнет экономическое развитие, а параллельно в страну будут «завозиться» европейские технологии и институты (в том числе антикоррупционные). Само вступление в ЕС способно резко ускорить экономический рост. Например, в Польше за первые неполные 15 лет членства в Евросоюзе ВВП на душу населения вырос больше чем на 80%.

Как скоро Украина может стать членом ЕС? По словам Городниченко, все может случиться уже в течение пяти лет и это «достижимая цель». «Турция — пример того, как можно долгие годы обладать статусом кандидата, но не иметь прогресса. Есть и хорошие примеры — это страны, которым удалось присоединиться к ЕС в достаточно сжатые сроки: государства Балтии или Хорватия, вступившая в Евросоюз вскоре после войны на своей территории. Нужно уделять больше внимания таким позитивным примерам и учиться на их опыте», — комментирует он.

При этом Городниченко подчеркивает, что пятилетний срок можно начинать отсчитывать только после того, как закончится война. Поэтому «сейчас все зависит не столько от самой Украины, сколько от России»: «Мы с вами говорим 27 июня — сегодня российские войска ракетами атаковали торговый центр в Кременчуге. Тяжело поддерживать работу экономики в таких условиях». 

Кстати, о России. Часть денег на послевоенное восстановление Украины предлагается взыскать с Кремля. Украинский экономист Виктор Цыренников оценил суммарные потери Украины от присоединения Крыма, конфликта в Донбассе и нынешнего вторжения в 1,36 триллиона долларов. Согласно расчетам экономиста, если Кремль будет перечислять Украине 25% своих нефтегазовых доходов, то при нынешнем объеме поставок и цене нефти 100 долларов за баррель Россия сможет расплатиться с Украиной за 15 лет. А если изъять еще и замороженные в ходе санкций 300 миллиардов долларов международных российских резервов — за 11. 

В общем, рецепты предлагаются самые разные. Но как выбираться из экономической катастрофы такого масштаба, все еще не до конца ясно, подчеркивает экономист Гуриев. По его словам, на восстановление в любом случае потребуются годы.

«Это беспрецедентный вызов, и я не буду преувеличивать наше понимание того, как с этими рисками можно справиться», — констатирует экономист. И все же надежда есть, говорит он. Ведь со временем Украина может не просто вернуться к довоенному уровню ВВП, но еще и со структурой экономики, которая станет гораздо современнее: более конкурентной и даже более экологичной. 

. ><{{{.______)

Ближайшие годы Украина будет оставаться достаточно бедной страной, признает Гуриев, — куда более бедной, чем Россия.

Однако векторы дальнейшего развития двух стран принципиально отличаются. Какой бы трудной ни была ситуация в Украине, у нее есть путь вперед и свет в конце тоннеля, продолжает мысль Юрий Городниченко. Российские же власти погружаются во все более глубокую изоляцию, которая превратит экономику страны в технологически отсталую. 

Но этот печальный вывод не хочется считать окончательным и бесповоротным. Возможно, когда-нибудь опыт восстановления и развития новой Украины окажется полезным и для новой России.

*«Левада-Центр» объявлен в России «иностранным агентом»