(˙ᴗ˙) Привет, это Павел Лузин — я политолог, приглашенный научный сотрудник Школы Флетчера (Университет Тафтса, США) и исследователь — российской внешней и оборонной политики, а также проблем международной безопасности.

В сентябре — спустя более чем полгода после начала российского вторжения — украинская армия перешла в контрнаступление и добилась значительных успехов. Теперь мне особенно очевидно, что победа России в этой войне попросту невозможна. Но, увы, очевидное на этом заканчивается и остается только вероятное. Сколько еще продлится война — неужели годами, как теперь говорят все чаще? И какой именно она будет?

Прогнозировать очень и очень сложно, ведь мы имеем дело с классическим «туманом войны». И все же я сформулировал и описал несколько сценариев того, как события могут развиваться дальше, в ближайшие недели, месяцы и годы. Итак, мое сегодняшнее письмо — о ближайшем будущем российско-украинского конфликта.

■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎■︎
  • Если вы захотите поделиться этим письмом, просто перешлите его своим близким, друзьям, коллегам. Вот ссылка на текст, чтобы поделиться им в соцсетях

НАВИГАЦИЯ →

В этом материале больше 24 тысяч знаков, выделите на его чтение около 15 минут.

Текст состоит из двух больших частей. Первая описывает ситуацию, в которой находится Россия прямо сейчас, — имеются в виду политические и экономические факторы, общественные настроения и состояние армии. Все это крайне важно для того, чтобы делать хоть какие-то прогнозы, но нам пришлось ограничиться кратким описанием, чтобы уместиться в формате письма. Если вы хотите копнуть глубже, переходите по ссылкам, расставленным в тексте. Во второй части мы переходим к сами сценариям. Всего их пять, и каждый описан довольно подробно — с объяснением, насколько его реализация кажется возможной на момент публикации материала.

Часть первая. Что происходит с Россией — очень краткий обзор того, как на страну влияет война

Судьбу любой страны, участвующей в войне, определяют несколько базовых факторов. Это ее экономическое состояние, внутриполитическая ситуация, в том числе настроения в обществе, и, конечно, международный фон конфликта.

Яркий пример тому — Япония времен Второй мировой. Волну промежуточных побед и последующее финальное поражение японцев в этой войне подробно описали историки Лиддел Гарт и Гарри Гейли. Начала Япония впечатляюще — ей удалось завоевать огромные пространства в Азиатско-Тихоокеанском регионе в кратчайшие сроки. Но наступательный потенциал страны выдохся за полгода, и в итоге война обернулась для нее катастрофой. Именно социально-экономические и политические характеристики Японской империи сыграли в этом решающую роль.

Так же и сейчас — исход развязанной Россией войны в конечном счете определит внутренняя специфика страны. Поэтому для начала мы назовем ключевые факторы, характерные для нее сегодня. 

Экономика → россияне беднеют, а машиностроение задыхается из-за эмбарго

  • Санкции Запада, а также технологическое эмбарго удушающе действуют на российскую экономику, в том числе на ее военно-промышленный комплекс и все машиностроение в целом (вот один яркий пример этого, а вот другой). Причем сложную ситуацию в оборонной промышленности не способно исправить даже существенное увеличение Россией своих военных расходов. По опыту предыдущих лет видно, что вместе с ростом государственного оборонного заказа растут и издержки, а еще убытки компаний, причем на сотни миллиардов рублей сразу. В условиях нынешнего кризиса это особенно критично.
  • Государство продолжает давить свободную экономическую активность и остатки права частной собственности. Апатия и неуверенность в российском обществе при этом растут. Все это вместе гасит экономическую активность людей, делает российскую экономику похожей на командно-административную и ведет страну к разорению — усиливая эффект санкций и технологического эмбарго.
  • Под экономическим ударом — крупнейшие российские города, такие как Санкт-Петербург, Новосибирск, Екатеринбург и Пермь. В предыдущие десятилетия они стали локомотивами российской модернизации: именно там сконцентрировалась предпринимательская активность, в том числе сфера услуг и те производства, которые были наиболее интегрированы в глобальную экономику. В то же время бедные поселки, а вместе с ними малые и средние города, окончательно утратили перспективы для развития — ресурсов на это просто нет. Без инвестиций и рынков сбыта они сталкиваются с упадком еще раньше, чем мегаполисы (один из наиболее ярких примеров здесь — Магнитогорск). 

Политика → заканчивать войну без победы становится все невыгоднее

  • Изначальной целью российской агрессии было уничтожение Украины как независимой страны. В Кремле самостоятельную Украину давно воспринимали как угрозу — потому что она представляет собой жизнеспособную модель постсоветского государства и при этом альтернативную российской. Так что с самого начала Москва не рассматривала для себя никаких других вариантов, кроме победы. План ее, похоже, строился на том, что в Украине достаточно купленной Россией агентуры, а украинское общество не способно к сопротивлению или не захочет его оказывать. Именно эта уверенность толкнула Россию на безумный в общем-то шаг — в одиночку, без помощи союзников, вступить в войну против многомиллионной высокоурбанизированной и промышленно развитой страны. Такого опыта нет ни у одного государства в мире. И именно этот фактор для нынешней войны — один из главных. 
  • Россия начала конфликт, располагая довольно фрагментированной военной силой, — типичное явление для авторитарных и тоталитарных режимов. Кремль не полагается на одну лишь армию, чтобы военное командование не слишком усиливалось и политизировалось — и не создавало таким образом угрозу нынешней власти. Поэтому на поле боя отправилось множество регулярных и нерегулярных военных формирований: контрактники от Минобороны, бойцы Росгвардии, «добровольцы» Кадырова и наемники от многочисленных частных военных компаний (ЧВК). Фрагментация силы создает напряжение между самой армией и всем тем, что военные в лучшем случае считают «пушечным мясом», а в худшем — вооруженным сбродом, мешающим воевать. И периодически появляющиеся сообщения украинской разведки о конфликтах между различными вооруженными формированиями россиян это подтверждают.
  • Но чем дольше идет война, тем опаснее выглядит эта конструкция. Прямо сейчас на линии фронта формируются многочисленные «боевые братства», скрепленные опытом не только боев, но и военных преступлений. Когда боевые действия кончатся, домой одновременно вернутся тысячи травмированных и разочарованных военнослужащих. Их нужно реабилитировать и лечить, помогать им найти свое место в жизни — или предоставить самим себе, что может привести к непредсказуемым последствиям. Скажем, наемники и «добровольцы» могут превратиться для своих хозяев в инструмент борьбы за власть и перераспределение богатства внутри страны.
  • В таких условиях завершение войны без реальной победы Москвы создает риски для дестабилизации власти. Ей нужно будет решить не только кто должен нести ответственность за катастрофические последствия войны, но и как теперь быть с Россией — стране понадобятся политические и экономические реформы. Если же не заканчивать войну, решения всех этих задач можно избежать. А еще — не возвращать домой всех военных в один момент, консолидировать правящий класс и перенаправить недовольство россиян своим бедственным социально-экономическим положением на «врага» в лице Украины и Запада.

Общество → человеческий потенциал тает, и его не восполнить

  • Население России продолжает сокращаться, а система образования и науки — деградировать. Страна ушла в изоляцию, закрутила гайки и теряет человеческий потенциал. 
  • При этом повторить опыт Ирана или КНДР у России не выйдет. Эти две страны, противопоставив себя Западу, ушли в радикальную изоляцию на начальных стадиях урбанизации — и поэтому могли опереться на демографический ресурс деревни (сельское население, в отличие от городского, много рожает). Это позволило Ирану и КНДР достичь определенного уровня развития — он не сравнится с уровнем тех государств, которые могут похвастаться демократическими институтами, свободным рынком и глубокой интеграцией в глобальную экономику, и тем не менее. Россия находится совсем в другом положении — ей неоткуда взять новые человеческие ресурсы для развития, не говоря уж о том, что нужно еще как-то удерживать захваченные территории. Нет рук: модель экстенсивного развития осталась в прошлом, а интенсивное теперь невозможно. 

Армия → вооруженные силы становятся «перекошенными» 

  • Россия столкнулась с огромными потерями живой силы, которые, по данным Пентагона, достигают 70–80 тысяч убитыми и ранеными. В свою очередь, Генштаб ВСУ последний раз давал оценку в 49 тысяч, но, к сожалению, это нечем уравновесить: Россия не публикует данные по погибшим с марта. В любом случае, если прибавить сюда расход вооружений, становится понятно: восстановить российский военный потенциал к уровню до 24 февраля практически невозможно.
  • Ведь на производство вооружений, которые Россия использует в этой войне, ушли триллионы рублей и почти все предыдущее десятилетие. В условиях западного эмбарго на поставки оборудования и компонентов у российского военно-промышленного комплекса просто нет еще десяти таких лет.
  • Если же говорить о людях, то армия сейчас теряет больше людей, чем в нее приходит. До войны в российской армии номинально служил один миллион человек, а реально — 750770 тысяч. Но к концу 2022-го с учетом военных потерь и очевидного недобора призывников в ней останется порядка 600 тысяч. Да, недавно президент подписал указ об увеличении номинальной численности армии, но он не решает проблему нехватки военной силы. При этом намечается перекос: численность воздушно-космических сил, флота и ракетных войск стратегического назначения будет заметно выше, чем у всех остальных, поскольку в нынешней войне они либо несут минимальные потери, либо не участвуют вовсе.
  • Так как восстановить прежний военный потенциал уже невозможно, России придется пересмотреть свою программу вооружений на 2018–2027 годы. А еще провести военную реформу, которая поможет соотнести структуру и численность войск, а также систему военного планирования с реальностью. Сможет ли нынешняя российская власть такую реформу провести? Этого мы не знаем, но без нее армия превратится из главного инструмента внешней политики Кремля в дорогостоящую обузу. И это усилит риски — как во внешней политике, так и во внутренней. 

Часть вторая. Какой война будет дальше — пять возможных вариантов 

Все вместе перечисленные факторы формируют сложный противоречивый фундамент для дальнейшего развития событий. И делают возможными сразу несколько сценариев того, как Россия теоретически может действовать дальше. Сейчас мы опишем их, но сначала нужно сделать несколько важных оговорок.

Два из этих сценариев можно назвать маловероятными — по крайней мере сейчас, а три других более реалистичны. Но следует помнить, что реальность почти всегда оказывается сложнее прогнозов и события могут развиваться на стыке описанного — или пойти по тому пути, который в этом тексте в принципе не предусмотрен. 

К каждому сценарию добавлен блок «Неужели так и будет». Это попытка не оценить вероятность (сделать это сложно), а скорее резюмировать все плюсы и минусы для воюющих сторон.

Сценарий первый → бесконечная война

Формально России удалось расширить территории непризнанных ЛНР и ДНР, а также захватить части Харьковской, Запорожской и Херсонской областей. Правда, в сентябре украинская армия перешла в контрнаступление и отбила часть земель назад, но, конечно, далеко не все. И теперь один из вызовов для Кремля заключается в том, чтобы продолжать удерживать то, что все еще остается под его контролем. А это приведет к нескольким неприятным для Москвы последствиям. 

Одно из них — партизанская активность и диверсии, которых со временем будет становиться все больше. В числе таких диверсий, например, нападения на представителей временных администраций, и подобных случаев уже десятки. Другое последствие — разложение армии и спецслужб, размещенных на оккупированных территориях. Вообще, любая оккупационная армия склонна морально разлагаться и криминализироваться, поэтому ее нужно регулярно «освежать», обеспечивая ротацию раз в три-шесть месяцев. Таков и советский, и российский военный опыт, а еще опыт западных государств. 

Но России будет крайне сложно организовать такую ротацию: мобилизация так и не объявлена, а военных стране, очевидно, не хватает (именно поэтому их сейчас активно вербуют, в том числе по исправительным колониям). При этом активность на передовой линии фронта сохранится, и человеческие потери России будут расти. Чтобы попробовать справиться с этим, стране нужна передышка — некое соглашение о прекращении огня или временном перемирии.

Некоторые эксперты даже заговорили о возможности так называемого корейского сценария — по аналогии с линией разграничения между Республикой Корея и КНДР по 38-й параллели. Имеется в виду соглашение о перемирии 1953 года, которое так до сих пор и не привело эти страны к мирному договору, зато позволило им избежать возобновления полномасштабных боевых действий. 

России подобная передышка помогла бы остановить и украинское контрнаступление, и поток помощи Запада Киеву. Еще она дала бы Москве время провести ревизию собственных войск и накопить силы для нового раунда войны. При этом иногда можно проводить боевые операции на том или ином участке фронта под предлогом нарушения Украиной условий перемирия, чтобы измотать противника. Война, таким образом, фактически превращается в бесконечную. 

Ее каждый следующий раунд уже не будет оборачиваться новой попыткой Кремля повторить 24 февраля 2022 года. Для этого России недостает ресурсов, да и эффект внезапности давно ушел. Однако не исключено, что Москва еще будет пробовать расширить площадь захваченных территорий или даже отрезать Украину от моря. 

Неужели так и будет: Нельзя назвать «корейский сценарий» совсем невыгодным для России, и все же он не решает ни одну из глобальных задач, которую она перед собой поставила. А именно не снимает угрозы для российского режима в виде самого факта существования Украины как независимого государства и не позволяет максимально интегрировать захваченные территории. Киеву этот сценарий тоже понравится вряд ли: в конце концов, там уже неоднократно заявляли, что перемирие с Россией сейчас невозможно. В офисе украинского президента Владимира Зеленского понимают, что дополнительное время Москва использует для наращивания сил и нового удара.

Но если сценарий все-таки реализуется — по причинам, которые нам сейчас неизвестны, — конфликт будет длиться настолько долго, насколько это в принципе возможно, а решение о его завершении будут снова и снова откладывать в долгий ящик. 

Сценарий второй → война в стиле ХАМАС

Представим себе, что выиграть время через перемирие Россия не захочет или попросту не сможет. Поэтому она продолжит слабеть, а запасы ее вооружений и военной техники — иссякать. Впрочем, это не значит, что вскоре страна выдохнется совсем. Нет, ограниченную способность воевать Россия сможет сохранять еще довольно долго.

На различные участки фронта с заводов будут по-прежнему поступать новые ракеты и снаряды. Речь о сравнительно небольших партиях, от нескольких единиц до нескольких десятков, но даже они позволят Кремлю продолжать воздушный и артиллерийский террор украинских городов. Так и будет длиться несколько лет, пока российские заводы смогут производить хоть какое-то оружие на основе имеющихся запасов оборудования и комплектующих.

Параллельно российские силы — уставшая недоукомплектованная армия, различные ЧВК без единого центра, ведомственные соединения и нерегулярные вооруженные формирования — будут все больше разлагаться и все активнее заниматься криминалом на оккупированных территориях (фактор, подробнее описанный в предыдущем сценарии). Со временем эти земли станут похожи на огромный пустынный аналог сектора Газа, а российские военные — на террористическое движение ХАМАС или «Исламский джихад».

В конце концов военные действия России сведутся главным образом к эпизодическим атакам на гражданское население и инфраструктуру Украины, а не на вражескую армию. В ответ Киев начнет наносить лишь встречные удары и всячески избегать широкомасштабных наступательных действий, чтобы минимизировать свои потери. Стремиться вернуть себе все оккупированные и разрушенные Россией территории в таких условиях довольно бессмысленно, и Киев оставит попытки — ведь многие земли впору даже не восстанавливать, а отстраивать с нуля, на что ресурсов нет. В первую очередь это касается наиболее пострадавших районов Донбасса.

Неужели так и будет: Может показаться, что этот сценарий похож на первый, но он даже хуже. В отсутствие какой-либо передышки Кремль не сможет сохранить и минимальный контроль над военными действиями. Поэтому, скорее всего, Москва будет пытаться вести переговоры с Западом и другими странами — «торгуя» возможными обострениями конфликта и тем фактом, что оккупированные земли все больше превращаются в криминальную вольницу. Но получится ли у нее хоть что-нибудь — да и будет ли Запад торговаться с ней в принципе, — сейчас предсказать нельзя.

Сценарий третий → виртуальная война 

Если Украине удастся закрепить свои недавние военные успехи, Кремль окажется перед сложной дилеммой. Чтобы максимально сохранить остатки своей армии, он может всерьез задуматься над тем, чтобы позволить ей организованно оставить значительную часть захваченной с 24 февраля территории — или, в радикальном варианте, даже всю. Но как объяснить это россиянам?

Выходом из щекотливой ситуации может стать кардинальная чистка в среде российского руководства — с публичным наказанием козлов отпущения за поражение. После этого настанет внутриполитическая оттепель, которая поможет снять напряжение в обществе и привлечь активных граждан к экономическому восстановлению страны. Еще один шаг, на который власти вынуждены будут пойти, — ликвидация всех ЧВК, «добровольцев», кадыровцев и их кураторов для консолидации военной силы.

Во внешней политике Москва постарается смягчить санкции Запада с помощью встречных уступок. Но на окончательное примирение ни с Украиной, ни с Западом все-таки не пойдет — так война станет виртуальной и продолжится на риторическом уровне, потому что вопросы самопровозглашенных ДНР и ЛНР, а также Крыма, не будут решены окончательно. По сути, речь идет о признании Россией поражения де-факто без признания его де-юре.

Неужели так и будет: Мы не знаем, действительно ли нынешняя российская власть способна вернуть страну к мирной жизни — и как долго сможет сохранять эту способность в условиях затянувшейся войны и давления сторонников ее продолжения любой ценой (а такие в Кремле, безусловно, есть). Кроме того, неизвестно, из кого сегодня состоит ближайшее окружение Владимира Путина, насколько оно сплоченное и готовы ли эти люди пожертвовать кем-то из «своих» ради прекращения войны. Так что пока этот сценарий можно скорее назвать наивным.

Сценарий четвертый → война с эскалацией

Возможно, это покажется вам невероятным: неужели слабеющая день ото дня Россия может всерьез бросить вызов НАТО? Однако время однозначно работает против Кремля, и именно поэтому он способен решиться на столь радикальное поднятие ставок. 

Контуры возможной эскалации мы уже видим. Так, Москва «торгует» ядерной угрозой на Запорожской АЭС; она риторически участвовала в ситуации в Косове и обострении вокруг Тайваня. Способы втянуть другие страны в нынешнюю войну есть: речь не только о Беларуси и Молдове, но также о возможных вооруженных провокациях России либо против действующих членов НАТО, либо против вступающих в альянс Швеции и Финляндии. Также не стоит забывать Боснию и Герцеговину — много лет эта страна пребывает в статусе кандидата в члены НАТО, и на ситуацию в ней Москва все еще может влиять. Кроме того, теоретически поводом для эскалации по-прежнему может стать вопрос калининградского транзита.

Самый простой способ для эскалации — небольшая военная провокация. Например, с воздуха или с земли Россия может обстрелять территорию одной из стран — членов НАТО. В конце концов, воздушное пространство Эстонии российская сторона уже нарушала. Главный расчет Кремля здесь может строиться на том, что НАТО не решится воевать против России на территории самой России: все 30 стран — членов альянса не захотят или не смогут выступить единым фронтом и по блоку пойдут трещины. Оказавшись в такой ситуации, НАТО постарается договориться с Москвой хоть о каком-то мире. 

В этом случае война в Украине автоматически уйдет из повестки на второй план, а на первом окажется проблема мирного сосуществования России и государств Североатлантического альянса. В рамках переговоров об этом Москва могла бы даже пойти на уступки и освободить часть оккупированных ею земель (особенно на юге Украины) или попытаться обменять их на какую-нибудь территорию — например, Донецкую область.

Так Кремлю не пришлось бы признавать поражение даже де-факто, зато удалось бы сохранить остатки своей армии и высокий уровень консолидации правящего класса, да еще и получить от Запада какие-нибудь экономические послабления. Кроме того, в этом случае Москва могла бы торговаться с Западом об объеме его военной и экономической помощи Украине — и надеяться на то, что послевоенное восстановление противника займет долгие годы.

Неужели так и будет: Именно эскалация сейчас дает Москве шанс выжать из нынешней ситуации максимум. Для этого, правда, ей придется сильно рискнуть и пойти ва-банк, но, с другой стороны, на руку Кремлю играет крайняя медлительность и неповоротливость НАТО (подробнее о процессе принятия решений в альянсе Kit рассказывал здесь).

Возможно, именно поэтому риторика представителей российской власти становится жестче (о пропагандистах мы даже не говорим), а война все чаще предстает как сражение России со всем Западом, а не просто «денацификация и демилитаризация» Украины.

Может ли Кремль в конечном счете сделать ставку на психологическую неготовность стран Запада дать России отпор? Теоретически да. Но многое зависит от того, как будет реагировать сам Запад: демонстрация им готовности все-таки дать отпор существенно снизит риски воплощения этого сценария в жизнь.

Сценарий пятый → государственный переворот

Почти все перечисленные сценарии в той или иной степени могут показаться России приемлемыми — кроме, пожалуй, поражения де-факто (по крайней мере сейчас Кремль точно к этому не готов). Однако ни один из них не подходит Украине. Ее устроит только полный проигрыш Москвы и, соответственно, собственная безоговорочная победа. Как — хотя бы примерно — такая победа может выглядеть?

Например, вот так. Западная помощь позволит Украине и дальше сохранять высокую боевую активность, и спустя время российскую армию перемелет настолько, что она перестанет представлять для Украины серьезную угрозу. Фактически это оставит Россию без регулярных наземных сил, а те их представители, что все же вернутся домой, пополнят ряды организованной преступности в регионах — она во многом будет состоять из бывших солдат и наемников, — что заметно ухудшит криминальную обстановку на местах. Кроме того, «боевые братства» станут инструментами в борьбе разных частей российской элиты за власть.

Все это введет страну в состояние очень сильной внутриполитической турбулентности. Центральная власть ослабнет и сменится в результате переворота. Разумеется, речь не о том, что нынешнюю верхушку сместит гражданское правительство или даже армейские генералы, слишком занятые войной. Речь скорее о том, что инициативу в свои руки может взять генералитет спецслужб. 

После этого все политические ошибки будут списаны на теперь уже бывшее первое лицо страны и наиболее одиозных публичных представителей российской власти. Так новые хозяева Кремля по умолчанию получат мандат на завершение войны и все необходимые реформы — хотя, вероятно, без демократизации правления как минимум на начальном этапе. В конце концов, в условиях госпереворота какая-либо демократизация в принципе исключена — подробнее об этом читайте в выпуске дружественной нам рассылки «Сигнал».

Именно при этом сценарии появилась бы возможность установить окончательный мир с Украиной — проблему самопровозглашенных ДНР и ЛНР, а также Крыма можно было бы попробовать решить через оживление Совета ООН по опеке, деятельность которого была заморожена (но не остановлена полностью) в 1994-м. Именно этот орган был в свое время специально создан для управления так называемыми подопечными территориями — до того момента, пока они либо не обретут независимость, либо не вольются в состав соседнего с ними государства. Еще один вариант — учреждение переходных администраций ООН в аннексированном Крыму, а также на оккупированных землях Донецкой и Луганской областей.

Неужели так и будет: Такие события, как госпереворот, невозможно предсказать — и потому они обычно кажутся невозможными. Степень вероятности здесь можно сравнить с землетрясением: в каждый момент времени оно крайне маловероятно, но тем не менее иногда случается.

. ><{{{.______)

Описывая «туман войны» еще в XIX веке, прусский военачальник и теоретик Карл фон Клаузевиц рассуждал так: «Война — область недостоверного: три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности… Недостоверность известий и постоянное вмешательство случайности приводят к тому, что воюющий в действительности сталкивается с совершенно иным положением вещей, чем ожидал; это не может не отражаться на его плане или по крайней мере на тех представлениях об обстановке, которые легли в основу этого плана».

Разумеется, решающее значение в том, какой из описанных сценариев окажется ближе к реальности, будет играть ситуация на поле боя. А она в конечном счете зависит от решений и действий конкретных людей. Тех самых, которые бредут в «области недостоверного» иногда почти на ощупь — и тоже всматриваются в «туман войны», как и мы, пытаясь угадать в нем контуры будущего. 

Будущего, которое вот уже 205 дней кажется в лучшем случае туманным всем нам.