Здравствуйте, это журналистика Маргарита Лютова.

В марте в российские школы поступили новые методички о влиянии санкций Запада на российскую экономику. Об этом сообщила газета «Коммерсант»: тексты методичек журналистам показали учителя, а Минпросвещения подтвердило, что школы действительно получили эти рекомендации. 

Согласно методичкам, в школьный курс обществознания должен быть включен специальный «антисанкционный» урок. Как пишет «Русская служба Би-би-си», в распоряжении которой тоже оказались новые образовательные рекомендации, основная задача такого урока — научить старшеклассников «аргументировать позицию об устойчивости экономики в условиях санкций». 

Школьники должны запомнить, что санкции якобы уже не первый год служат «толчком для развития отечественного производства» и страдает от них не сама Россия, а весь остальной мир. Особенно — страны НАТО. 

Может показаться, что «патриотичное» преподавание экономики в школах — это что-то новое. Уроками патриотизма и переделом рынка учебников уже никого не удивишь, но экономика не выглядит подходящим предметом для того, чтобы учиться с помощью него любить родину. Поэтому новые школьные методички об импортозамещении могут сойти за досадный анекдот. 

Однако это ложное впечатление. Импортозамещение и «патриотизм» давно проникли и в эту школьную дисциплину.

Экономика в школах тоже патриотичная. И уже не первый год

В 2019 году из Федерального перечня учебников — российские государственные школы могут использовать пособия только из этого списка — исключили учебник по экономике издательства «Вита-Пресс» для 10–11-х классов. Его написал доктор экономических наук Игорь Липсиц.

К этому моменту по учебнику Липсица в российских школах учились уже много лет (в том числе автор этого текста). У него были положительные заключения Российской академии наук, Российской академии образования (РАО) и общественной экспертизы. Однако внезапно Министерство просвещения заказало подведомственной ему РАО еще одну экспертизу. 

Она установила, что учебник недостаточно патриотичен: предложенные в нем примеры и вопросы для обсуждения «не способствуют любви к Родине». Чтобы исправить это, издательство попросило Липсица дополнить текст. Основываясь на рецензиях экспертов РАО, «Вита-Пресс» рекомендовала Липсицу включить в учебник «материалы о планах ближайшего экономического прорыва». А еще — «об импортозамещении как одном из направлений современной экономической политики, формирующих у обучающихся чувство гордости за страну, сопричастности к происходящему».

Сам Липсиц тогда заявил, что не намерен вносить правки, которые касаются «радостных слов про взлет экономики и патриотический порыв ради импортозамещения». «Тут я не справлюсь, увы. Разучился я такое писать за последние 25 лет и восстанавливать навыки словоблудия уже не хочу», — сказал он.

Почти два года после этого недостаточно патриотичный учебник по экономике отсутствовал в федеральном перечне. И школы не могли ни покупать его, ни пользоваться им. В результате на компромисс все же пришлось пойти и дополнить пособие. Для этого Липсиц привлек соавтора — свою давнюю коллегу по ВШЭ Елену Савицкую, рассказывает он сам в разговоре с Kit. 

Основной текст учебника менять не стали (обещаний будущего прорыва и успехов импортозамещения в нем так и не появилось), однако новые методические материалы добавили. «Хотя все, что так раздражало рецензентов, там осталось», — утверждает Липсиц.

Теперь учебник снова есть в Федеральном перечне. Правда, в большинстве российских школ экономику больше не преподают — ее заменили уроки обществознания. 

Липсицу это не нравится. «Я всегда писал учебники так, чтобы ребята выходили в жизнь, понимая ту экономическую среду, в которой они будут жить. Потому что любой человек живет в экономике — у него зарплата, траты, он сталкивается с ценами, есть угроза безработицы. И все это должно быть привязано к России, ведь жить они будут в конкретной стране. Поэтому важно показывать, как все эти процессы и механизмы работают в России, какие тут налоги, как работают российские банки», — говорит он.

Обществознание в школах постепенно поглощало экономику — и получился «грубо слепленный Франкенштейн»

Чтобы объяснить, почему во многих российских школах больше не преподают экономику в качестве отдельной дисциплины, нужно погрузиться в историю российского образования. 

Экономику как отдельный предмет школьники страны начали изучать с 1991-1992 учебного года. Однако вплоть до 1999-го в стране отсутствовал федеральный регламент преподавания этого предмета, а подготовка учителей по новой специальности началась в том же 1992-м. То есть первые годы не хватало ни кадров, ни учебников, вспоминала специалист по экономическому образованию школьников Светлана Михеева в научном журнале ВШЭ «Вопросы образования» в конце нулевых.

При этом сначала в школах случился настоящий взрыв интереса к экономике. На фоне экономических реформ девяностых школьные программы по этому предмету разрабатывали ведущие российские вузы при участии европейских и американских НКО. И с каждым годом все больше школ вводили экономику отдельным предметом. 

Но уже в середине нулевых количество школ, в которых экономика преподавалась как самостоятельная дисциплина, стало постепенно сокращаться. Сложно назвать точные причины, почему это произошло. Вероятно, сыграла роль нехватка квалифицированных учителей по предмету и незаинтересованность образовательной системы в целом в развитии дисциплины. В 2004-м Министерство образования даже хотело убрать ее из числа предметов для всероссийских олимпиад школьников, победа в которых давала льготы при поступлении в вуз. 

Далеко не все школы были согласны с этим решением, и в итоге олимпиаду по экономике все-таки оставили. Но сама попытка стала первым сигналом для директоров школ к тому, что скоро экономику исключат из школьной программы, писала Михеева. 

Параллельно вводился ЕГЭ, и становилось понятно, что отдельного экзамена по экономике в нем не будет. Так у школ появился легитимный мотив отказаться от преподавания экономики и сделать упор на обществознание. Ведь ЕГЭ по нему как раз был и с самого начала пользовался большой популярностью у выпускников. В первый же год обязательной сдачи ЕГЭ обществознание сдавали больше 50% школьников.

Все это и привело к тому, что в нулевые и десятые количество школ, где экономика преподавалась как отдельный предмет, заметно сократилось по сравнению с девяностыми. Причем и в процентном соотношении, и в абсолютном. Например, в 1997 году экономику учили в 187 школах Санкт-Петербурга, а в 2016-м — уже в 139, это меньше четверти школ города.

Россия пошла иным путем. Сейчас в большинстве российских школ экономика — один из разделов обществознания. 

«Судя по первокурсникам, с которыми я общаюсь, учат довольно средне. И основная проблема в том, что мало написать хороший учебник, нужен еще и хороший преподаватель, который должен иметь какое-то понимание за пределами учебника. А если его нет, то преподаватель упрется в базовые определения, и на этом часто все заканчивается», — объясняет в разговоре с Kit Николай Кульбака, который сам преподает экономику и в школе, и в вузе. 

Причем даже в тех школах, где экономика еще осталась в расписании, она нужна ученикам лишь для того, чтобы сдать ЕГЭ по обществознанию, продолжает Кульбака. А само обществознание, по его словам, «это достаточно синтетический предмет, я бы даже сказал Франкенштейн, грубо слепленный из разных кусков, и экономика там занимает небольшую часть».

Именно за эту «слепленность» некоторые российские ученые критикуют школьный курс обществознания не первый год. Например, экономист Лев Любимов называл обществознание «механической суммой шести предметов: основ теории познания, экономики, права, социологии, политологии, социальной психологии». «Кто-нибудь представляет себе учителя, который владеет сразу шестью науками? Но владеющего суррогатами, которым нельзя реально обучить и которые не создают у детей компетенции, вполне можно представить», — писал он.

Сейчас в Федеральном перечне учебников по обществознанию для старшеклассников 11 пособий, шесть из них — издательства «Просвещение», включая учебник под редакцией Леонида Боголюбова и Анны Лазебниковой. Оба — из той самой РАО, которая проводила экспертизу учебника Липсица. Это самые распространенные в российских школах пособия, подтвердил Kit один из московских школьных учителей. 

Вот простой пример, который расскажет об уровне экономического образования в школах. В учебнике Боголюбова и Лазебниковой для 11-го класса экономике уделено 140 страниц из 300 с лишним. В первой же главе школьники узнают, что доля населения за чертой бедности в России с 1998 по 2011 год снизилась в 2,3 раза — без какого-либо дополнительного контекста и пояснений. 

Однако пояснения здесь необходимы — без них это просто голая цифра. Ведь черта бедности в России была установлена еще в начале девяностых — вскоре после экономических реформ, получивших известность как «шоковая терапия». Показатель должен был действовать лишь на время тяжелой экономической ситуации — так государство в условиях ограниченных ресурсов пыталось выделить наиболее нуждающихся в его помощи, объяснял в интервью «Медузе»* экономист Евгений Гонтмахер, который принимал участие в разработке документов, установивших черту бедности. 

С тех пор принцип расчета черты бедности в России — с поправкой на инфляцию и изменение рациона людей — так и остался без изменений. В основе этого принципа — физиологический прожиточный минимум, а не относительный доход (когда рассчитывают определенный процент от среднего дохода по стране, например в Европе — порядка 60%) и не подход «материальной депривации» (когда определяется список товаров и крупных трат для среднестатистического человека; и если кому-то не хватает средств сразу на несколько позиций, он считается бедным).

Еще в начале нулевых черту бедности следовало поднять, но тогда статистически доля бедных резко подскочила бы. А это невыгодно с точки зрения рейтингов власти, которой хотелось отчитываться об экономических успехах. То есть рассматривать черту бедности в отрыве от контекста совершенно бессмысленно. Но на школьных уроках об этом, конечно, не рассказывают.

Экономическую безграмотность пытаются компенсировать финансовой грамотностью (но снова кое-как)

Вместо экономической грамотности российским школам пытаются привить грамотность финансовую. В 2021 году усилиями Центробанка и Минфина основы финансовой грамотности были включены в Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС).

В ЦБ объясняли, что в школах не появится отдельных «финансовых» уроков или новой самостоятельной дисциплины. Зато финансовая грамотность станет обязательным элементом преподавания сразу нескольких школьных предметов, причем с начальной школы: сначала — математики и окружающего мира, потом — обществознания и географии. 

По данным мониторинга самого ЦБ, еще до утверждения нового ФГОСа в 2021-м финансовая грамотность пользовалась в школах большим спросом: 85% изучали ее «в том или ином формате», каждая пятая школа — в обязательном порядке.

Судя по разработанным официальным методичкам, школьный курс финансовой грамотности действительно может дать ученикам определенный набор полезных практических знаний. Например, разработанное по заказу Минфина пособие «Финансовая грамотность в информатике» простым языком объясняет процессы, с которыми сталкивается каждый современный человек: чем кредитная карта отличается от дебетовой и что такое овердрафт; как рассчитать свой будущий платеж по кредиту; как выглядит безопасный пароль в интернете. 

Но все эти знания вновь даются без контекста. То есть школьники поймут, как брать кредиты, но не узнают, почему ставки по ним в России в разы выше, чем в Европе. 

Преподаватель экономики Николай Кульбака считает, что российская система образования делает ставку именно на финансовую грамотность, а не на экономику, потому что так гораздо проще. 

«Думаю, что преподавание финансовой грамотности показалось чиновникам чем-то более простым, утилитарным и понятным», — рассуждает он. Экономическая грамотность сложнее — это уже о том, как формируются цены и образуется инфляция, почему у нас такой курс доллара и куда вдруг делся экономический рост. «Тут уже надо быть специалистом [чтобы объяснить все это школьникам], а такие кадры в дефиците», — считает преподаватель. 

Если верить международным замерам финансовой грамотности — а самый авторитетный и массовый делает Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), — в среднем россияне обладают достаточно крепкими финансовыми знаниями. Но это в теории, на практике все менее радужно. Так, 64% жителей страны, имеющих кредитные обязательства, в недавнем опросе ФОМа признались, что решили взять кредит импульсивно и совершенно не думали при этом о последствиях. Отдельно хочется сказать про микрокредиты — быстрые займы под большие проценты, которые часто берут люди с плохой кредитной историей (и потому обычные банковские кредиты им уже недоступны). В конце 2021 года россияне взяли 11,2 миллиона микрозаймов на рекордные 150,9 миллиарда рублей. Это на 117,9% больше, чем годом ранее.

Но причина экономической безграмотности россиян не только в качестве образования. Дело в самой экономике

Проблема экономической безграмотности, конечно, не только в качестве школьного образования. По данным Росстата на 1 января 2021 года, половина населения России старше 39 лет (в том числе 35,6% — старше 50 лет). То есть они не изучали современную экономику в школах или институтах просто в силу возраста. 

Становиться экономически грамотными они могли бы на практике — в процессе жизни. Однако за прошедшие 30 с лишним лет жители страны так и не получили опыта взаимодействия с настоящей рыночной экономикой. 

Ведь российская — очень молодая (по сравнению с экономиками большинства развитых государств, которые являются лидерами мирового экономического развития, — в первую очередь это США и крупные европейские страны). К тому же в России не просто не развиты экономические наука и образование — этой сферой в принципе не очень принято интересоваться, отмечает профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики Константин Сонин. 

Это подтверждается и опросами. Они уже много лет показывают, что об экономике россияне знают не так уж много — как в теории, так и на практике. Например, согласно опросу, проведенному фондом «Общественное мнение», почти треть респондентов (27%) никогда не слышали о Центральном банке. А каждый десятый из тех, кто что-то о нем знает, полагает, что ЦБ выдает кредиты и принимает вклады от населения — как будто это обычный коммерческий банк, а не финансовый регулятор страны, решения которого влияют на материальное благополучие всех ее жителей. 

Один из лучших способов повышения финансовой и экономической грамотности — более активное включение в финансовую систему. Проще говоря, человек, который берет кредит, открывает вклад или покупает акции, неизбежно будет активнее интересоваться экономикой. 

Это подтверждают и российские, и международные исследования. Так, замер финансовой грамотности, который провел Аналитический центр НАФИ на основе методологии Организации экономического сотрудничества и развития, показал: индекс финансовой грамотности выше даже у тех респондентов, которые просто пользуются мобильным банковским приложением или интернет-банкингом — по сравнению с теми, кто предпочитают расплачиваться наличными. 

То есть чем более сложными финансовыми продуктами пользуются россияне, тем выше их индекс финансовой грамотности. Например, у тех кто инвестирует, показатели выше, чем у тех, кто берет кредиты.

Кажется, что в России с этим все должно быть неплохо: бурное развитие онлайн-банкинга, обилие финансовых сервисов и брокерских компаний в теории должны сами по себе делать россиян все более финансово и экономически подкованными. Цифры действительно говорят в пользу этой гипотезы. За последние два года в России резко прибавилось инвесторов — по крайней мере, если судить по статистике открытия брокерских счетов. По данным Московской биржи, число клиентов-физлиц выросло с 1,96 миллиона человек в 2018 году до 9,4 миллиона в 2020 году. Затем еще один всплеск — до 17 миллионов по итогам 2021-го. 

Приток российских инвесторов на биржу продолжался даже после начала войны и обвала российского фондового рынка. Да, многие открывают счет, но денег на него не кладут и не торгуют, таких — большинство. Но даже если учитывать только инвесторов с деньгами на счетах, получится порядка семи миллионов человек — это примерно 6,5% избирателей. 

Однако одного развития сервисов все-таки недостаточно. Согласно расчетам аналитиков банка ING, в 2021 году 42% населения России были напрямую зависимы от выплат из бюджета. А 34% всех доходов, полученных людьми в стране, — выплаты от государства (зарплаты учителям, врачам, полицейским и чиновникам; пенсии и социальные пособия). Для сравнения: на поступления от предпринимательской деятельности и доходы от собственности (это, например, дивиденды по акциям или проценты по вкладам) приходится лишь по 5% с небольшим.

Это очень важный показатель. В странах с большой долей населения, которое занимается предпринимательством или не зависит от выплат из бюджета, общество способно влиять на политиков — чтобы они действовали в интересах в том числе экономического развития страны, отмечает доктор экономических наук Игорь Липсиц. Но в России эта прослойка населения никогда не была доминирующей. 

«Так что даже если мы будем всех учить экономике, то при той малой доле частного бизнеса, которая есть в стране, это жизнь страны не изменит», — пессимистичен он. 

Впрочем, пока нет даже базовых знаний — и причудливой экономике в России учат не только детей. В начале марта методички о влиянии санкций Запада на отечественную экономику получили в том числе сотрудники госорганов. Об этом сообщал главный редактор издания Republic* Дмитрий Колезев. Правда, подлинность опубликованного им документа подтвердить так и не удалось.

Как гласит методичка, на которую ссылается Колезев, «Европа и США своими санкциями убивают вовсе не российскую, а мировую экономику». Об успехах импортозамещения докладывает и российская пропаганда. «Нет худа без добра», — такую подводку делает ведущая Первого канала Екатерина Андреева к сюжету об успехах регионального бизнеса под названием «Сделаем сами. Окно возможностей». Материал начинается с рассказа сотрудницы волгоградского производителя бытовой химии об «уникальной зубной пасте в формате флакона с дозатором». 

Прославлять импортозамещение также помогает государственная социология. Так, ВЦИОМ со ссылкой на свой свежий опрос сообщает, что «в успех импортозамещения верят 85% наших сограждан». 

Это сильное заявление, даже если опираться на данные самого же ВЦИОМа. Вот как получились эти 85%: 20% респондентов верят, что отечественные производители смогут полностью заменить продукцию ушедших иностранных компаний, 48% — по большинству товаров и услуг, а еще 17% считают, что замена возможна по меньшей части того, что сейчас присутствует на рынке. 

То есть вообще-то россияне настроены далеко не так оптимистично, как утверждает ВЦИОМ. 

. ><{{{.______)

Успешной политику импортозамещения можно считать только в одном случае: если по ее итогам потребителям страны доступны товары того же качества, в том же объеме и по той же (или даже более низкой) цене, как до нее, объясняла профессор Российской экономической школы Наталья Волчкова в просветительском подкасте «Экономика на слух». 

Убедиться в «успешности» российского импортозамещения может любой человек, который регулярно покупает сыр. Его качество после продовольственного эмбарго 2014 года снизилось так же заметно, как выросла цена.

Волчкова — одна из авторов большого исследования о российском импортозамещении в области продуктов питания. Результаты этого исследования показали — импортозамещение обходится российским гражданам в 500 миллиардов рублей лишних расходов на продовольствие ежегодно. 

* «Левада-Центр», Levada Lab, Republic и «Медуза» объявлены в России «иностранными агентами».